Восьмого июня группа 1-17-53 переводческого факультета Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ) успешно сдала государственный экзамен по исландскому языку. О преподавании исландского языка в МГЛУ и первом выпуске специалистов, владеющих исландским языком, корреспонденту НП «ОДРИ» Ирине Чепайкиной рассказала Наталия Львовна Огуречникова — доктор филологических наук, профессор кафедры скандинавских, нидерландского и финского языков переводческого факультета Московского государственного лингвистического университета

— Как в Вашей жизни появились Исландия и исландский язык? Это была случайность или мечта школьных лет?
— Мой путь в Исландию начался примерно 30 лет назад в период учебы в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова в качестве студентки и аспирантки. Интерес к исландскому языку и Исландии — это результат практических занятий, лекций и семинаров по исторической поэтике на филологическом факультете МГУ. Эти занятия вела Ольга Александровна Смирницкая, она не только поэтизировала всё связанное с Исландией, но и окрашивала своей личностью лекции и семинары, которым отдавала много сил. Было очевидно, что Ольга Александровна говорит с нами о том, что для нее самой представляет большую ценность; её ум, знания, любовь к предмету и великолепное владение словом завораживали, и мне трудно сказать, что было бы, если бы этих занятий не было. Случайно ли все это? Ровно в той мере, в которой можно считать случайностью жизнь человека и стоящую за ней совокупность обстоятельств. Если бы я не училась в МГУ, если бы Ольга Александровна занималась чем-то другим, если бы исландские саги меня не заинтересовали и если бы были другие «если», то это была бы другая реальность. В моей жизни было только то, что было. Однако учеба в МГУ была лишь первым шагом, он безусловно, очень важен, и все же это только начало того пути, который продолжался много лет и никогда не был простым; мне намного легче было бы свернуть в сторону, нежели продолжать движение в выбранном направлении, и я всегда отдавала себе отчет в этом. И совсем недостаточно того факта, что в какой-то момент исландский язык у меня «появился», мне приходится думать о том, как бы он не исчез, поддерживать и развивать направления профессиональной деятельности, связанные с исландским языком.

— Широко известно высказывание древнегреческого философа и математика Пифагора Самосского: «Для познания нравов какого ни есть народа старайся прежде изучить его язык». Что, по Вашему мнению, может рассказать об истории и культуре исландцев их родной язык?
— Хорошо было бы взять интервью у Пифагора и спросить, что он думал о языке и речи как двух сторонах одного явления. Связь между языком и мышлением, несомненно, существует, однако структура языка говорит только о типе мышления, но не о содержании мыслей, об этом говорит речь. Исландский язык — язык синтетического строя, и это значит, что мышление исландцев ассоциативно и их видение мира объемно. Об ассоциативности исландского мышления говорит и структура исландского словаря, в котором много словосложений и аффиксальных образований от одного корня, слова связаны друг с другом и поясняют друг друга; ассоциативность исландской лексики позволяет в ряде случаев понять значение незнакомого слова, не обращаясь к словарю, только на основании его морфемного состава. Структура исландского языка говорит о стремлении исландцев видеть связи между событиями и явлениями, любое событие рассматривается не само по себе, а «в контексте», как любят говорить филологи. В исландском словаре мало заимствований, и это знак бережного отношения исландцев к своей культуре и своему языку, знак их уважения к себе и отсутствия у них желания быть похожими на кого-то другого, кем они не являются. Между тем структура языка говорит только о самых общих характеристиках мышления, сам по себе язык как система единиц, воспроизводимых в речи, ничего никому рассказать не может, это, так сказать, инструмент, владение которым является основой речевой деятельности и дает доступ к коммуникации, которая может принимать разные формы: это может быть устное общение или обмен текстами, фиксированными на бумаге или в цифровой форме. Об истории и культуре Исландии нам рассказывают исландские тексты, как исторические памятники, так и современные научные исследования. Поездки в Исландию и непосредственное общение с исландцами, конечно же, очень способствуют пониманию исландской бытовой культуры и нравов. Однако ничто так не помогает понять исландцев, как чтение их художественной литературы. Художественная проза Гирдира Элиассона или истории о любви Бергсвейна Биргиссона расскажут о повседневной жизни и умонастроении простых исландцев намного больше, чем общение с ними в путешествиях по Исландии или в бассейнах Рейкьявика. То, что мы узнаем об Исландии, зависит от того, кто окажется нашим собеседником. Авторы исландских художественных произведений — очень интересные собеседники, и их тексты представляют собой квинтэссенцию исландской жизни, это результат отбора, осмысления и поэтизации деталей, событий и явлений. Вот только мы должны быть готовы к этой форме коммуникации с исландцами. Как недавно сказала моя коллега Ирина Михайловна Шокина, «у человека должна быть база, то есть личностная зрелость и готовность воспринимать другую культуру через литературу». Не буду говорить об исландском национальном характере или каком-то «совокупном образе исландцев», который сформировался у меня в результате взаимодействия с ними в разных формах, — ни один исландец по условию не соответствовал бы подобному обобщению. И все же меня не покидает ощущение, что исландцы очень похожи на Исландию: сверху лёд и снег, а внутри горячие источники, что бы это ни значило.   

— Насколько мне известно, исландский язык не преподавался в России с 1993 года, в тот год в МГИМО состоялся последний выпуск специалистов со знанием исландского языка. Как и когда началось преподавание исландского языка в МГЛУ? Кто принял это решение и чем оно было продиктовано? Каким образом ВУЗ обеспечивает набор в исландские группы?
— Решение о реализации исландского модуля в МГЛУ, предполагающего обучение исландскому языку в сочетании с английским, было принято действующим ректором МГЛУ Ириной Аркадьевной Краевой в 2017 году. Я не осведомлена и не уполномочена говорить о том, чем руководствовалась ректор, принимая это решение. Возможность обучения студентов очень разным языкам, в частности, исландскому языку, определяется существующей в МГЛУ системой распределения первокурсников по языковым группам. Все поступившие в МГЛУ студенты обязательно продолжают изучение того языка, который они изучали в школе, этот язык может оказаться как основным, так и вторым иностранным языком. Не все студенты, поступившие в МГЛУ, изучают те новые языки, которые они хотели бы изучать, в качестве вторых иностранных языков. Предпочтения студентов относительно изучения языков, которые они не изучали в школе, безусловно, учитываются при формировании языковых групп, но здесь все определяется соотношением между запланированными языками и языковыми группами, с одной стороны, и желаниями студентов — с другой. Свои нереализованные желания студенты могут компенсировать, выбрав нужный им язык в качестве третьего иностранного. Существующая в МГЛУ система распределения студентов по языковым группам решает очень важную задачу. И хотя эта задача не имеет отношения к государственному заказу, она не менее важна для страны. Существующая система распределения абитуриентов по языковым группам позволяет ВУЗу обеспечивать наличие в России очень разных специалистов, в совокупности владеющих достаточно широким спектром языков. Если же следовать исключительно предпочтениям студентов, и часто — их родителей, то страна потеряет не только многие направления подготовки переводчиков, но и целые области филологического знания, и в нужный момент у нас не будет специалистов, которые могли бы составить словарь, написать учебник или же перевести переговоры или текст, написанный на албанском, болгарском, исландском, финском, чешском или другом языке, значимость которого абитуриенты и их родители оценивают не так высоко, как, например, значимость английского или китайского языков. Следуя логике абитуриентов, мы будем заниматься пятью-шестью иностранными языками, потеряем львиную долю накопленных в стране знаний и того филологического потенциала, который необходимо сохранить не потому, что специалисты со знанием соответствующих языков востребованы работодателями в момент выпуска студентов из ВУЗа, а потому, что возможности профессиональной реализации с целым рядом языков нередко приходят спустя годы, так сказать, по ходу жизни, как это было, например, в моем случае. Кроме того, существуют издательства, которые не трудоустраивают переводчиков, но отделы издательств, работающие с зарубежной литературой, по определению нуждаются в переводчиках и постоянно пользуются их услугами на договорной основе. Выпускники ВУЗа могут быть трудоустроены с одним языком, но сотрудничая с издательствами, они могут переводить тексты, написанные на другом языке, и именно так чаще всего и происходит. Если говорить об исландском языке в контексте работы российских издательств, то исландцы — известные мастера слова; если в России некому будет переводить исландскую литературу, в том числе очень хорошую детскую литературу, мы тем самым лишим себя доступа к духовному опыту, который является объективной ценностью и знакомство с которым, безусловно, обогащает Россию. Вопрос только в качестве переводов исландской художественной литературы, и именно этот вопрос (в числе прочих) решает переводческий факультет МГЛУ.

— Восьмого июня группа студентов Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ) успешно сдала государственный экзамен по исландскому языку. Все ли ребята хотели изучать именно этот язык при поступлении в ВУЗ? Планируют ли они связать с ним свое профессиональное будущее?
— В англо-исландской группе 1-17-53 переводческого факультета МГЛУ были как студенты, которые хотели изучать исландский язык еще до поступления в ВУЗ, так и студенты, которые его изучать не планировали и мало знали об Исландии. В течение двух первых лет обучения мне пришлось расстаться с тремя студентками, включая одну молодую особу, которая в момент поступления очень хотела изучать исландский язык. К сожалению, желание студента овладеть исландским языком не обязательно соответствует его желанию много работать, а исландский входит в десятку самых трудных языков мира, и его изучение требует усилий. Все те, кто «выжил» на первых курсах, полюбили исландский язык, и в итоге группа весьма успешно справилась с экзаменом, шесть человек сдали экзамен на «отлично»: Полина Боровикова, Алла Боташева, Вика Попович, Кирилл Потупо, Алена Сулименко и Лера Черевичина; трое получили оценку «хорошо»: Лиза Алавина, Валя Голева и Марина Шишкина. Знания студентов оценивала комиссия, в состав которой входили не только представители кафедр переводческого факультета, но и внешние специалисты, в числе которых был Андрей Сергеевич Мельников, выпускник университета Исландии, экс-сотрудник посольства России в Исландии и действующий переводчик. Мне, безусловно, очень приятно было узнать о том, что Андрей Сергеевич высоко оценил знания студентов. Относительно планов студентов на будущее могу сказать, что двое в перспективе собираются в аспирантуру; одна студентка планирует начать преподавание исландского языка в Скандинавской школе, и соответствующие договоренности уже достигнуты; еще двое обдумывают возможность обучения в университете Исландии. Я не уверена в том, что все эти намерения будут незамедлительно реализованы. Обучение в МГЛУ потребовало от студентов большого усердия, особенно на старших курсах; государственная аттестация, включая как экзамены по языкам, так и защиты выпускных квалификационных работ, были связаны с дополнительным напряжением, и почти все хотят сделать паузу, чтобы немного отдохнуть и осмотреться; в течение двух последних лет обучения в МГЛУ такой возможности у студентов не было. Думаю, что в дальнейшем примерно половина группы будет помогать нам «строить мост» между Россией и Исландией в той или иной форме.

— Из каких заданий состоял экзамен? Включал ли он защиту письменной работы?
— Структура экзамена по исландскому языку соответствовала внутреннему регламенту МГЛУ. Экзамен состоял из четырех заданий: перевод текста с листа с исландского языка на русский; перевод текста с листа с русского языка на исландский; устный последовательный двусторонний перевод интервью; устный перевод аудиозаписи с исландского языка на русский. На экзамене студенты работают с незнакомыми им текстами, интервью и аудиозаписями. На ознакомление с письменными текстами, которые студенты переводят с листа, отводится примерно по три-четыре минуты на каждый текст, при подготовке у студентов нет возможности пользоваться словарем или другими источниками информации. Студенты готовятся к ответу в специальной кабинке, куда они заходят с листом бумаги и ручкой, без мобильного телефона. Перевод интервью и аудиозаписи подготовки не предполагает. Защита выпускных квалификационных работ — это самостоятельная процедура в рамках государственной аттестации, отличная от экзаменов. Она проходила 16 июня, через неделю после государственного экзамена по исландскому языку.

— Расскажите, пожалуйста, о квалификационных работах. Какова структура этих работ, с какими языками работают студенты, когда пишут квалификационные работы? Каким вопросам были посвящены квалификационные работы Ваших студентов?
— Студенты МГЛУ сами выбирают, с каким языком и с каким текстом будут связаны их курсовые и выпускные квалификационные работы, в этом вопросе им никто ничего не навязывает и ни к чему не обязывает, единственная настоятельная рекомендация — достижение соответствия между выпускной работой и требованиями к ней, установленными в МГЛУ. Совсем не обязательно посвящать курсовую и выпускную работу произведениям, написанным на основном иностранном языке, можно работать с произведениями, написанными на том иностранном языке, который студенты начали изучать в ВУЗе. В англо-исландской группе четыре студента выбрали произведения исландских авторов в качестве объектов своих квалификационных работ. В соответствии с принятыми в МГЛУ требованиями выпускная работа предполагает предварительный анализ выбранного произведения, включая анализ особенностей стиля, жанра и художественного метода автора; вторым шагом является перевод выбранного текста; кроме того, студенты должны теоретически обосновать свои переводческие стратегии и конкретные решения, связанные с теми аспектами текста, передача которых в переводе вызвала у них наибольшие трудности.
Работа Вики Попович была связана с анализом и переводом романа Тоурарина Эльдьяуртна «Здесь лежит скальд». Основные трудности и, соответственно, комментарии относительно переводческих решений, касались способов передачи художественных доминант этого текста, напоминающих читателям о словесной культуре средневековой Исландии. Трудно было определиться со стратегией перевода вис (поэтических фрагментов), выступающих в качестве эпиграфов к отдельным главам, а также с подходом к переводу имен собственных, которые в конечном итоге Вика старалась переводить так, чтобы между именами собственными устанавливались ассоциации, подобные тем, которые мы находим в сагах об исландцах. Работа с произведением Тоурарина начиналась задолго до написания выпускной работы, и начиналась она с чтения «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде» и «Саги о людях их Сварвадардаля», то есть с древнеисландских текстов, лежащих в основе произведения Тоурарина. Кроме того, Вика познакомилась с рядом исследований, посвященных сагам об исландцах и поэзии скальдов. Анализ жанрового своеобразия текста получился весьма любопытным. Издатели квалифицируют произведение Тоурарина Эльдьяуртна как роман, но правомерность такого взгляда на текст вызвала большие сомнения у Вики по причине отсутствия в исследуемом тексте тех признаков, которые характерны для романа в соответствии с выводами отечественных исследований в области теории литературы. У Вики очень глубокая и интересная работа, полноценное филологическое исследование, и я очень надеюсь на его продолжение.
Я постараюсь рассказывать о других работах не слишком подробно, иначе наша встреча закончится очень нескоро.
Работа Полины Боровиковой посвящена рассказам об альвах из собрания исландского фольклора Йоуна Ауртнасона. Полина рассматривала широкий спектр вопросов, связанных с переводом текстов, принадлежащих устной традиции Исландии XIX века, включая стилистику этих текстов, их отличие от русского фольклора и другие вопросы. До сих пор никто не рискнул взяться за собрание Йоуна Ауртнасона, и в России нет общепринятой стратегии перевода этих текстов, хотя переводы отдельных историй существуют. Перевод собрания исландского фольклора — это огромный и важный труд, к которому нужно подготовить следующее поколение переводчиков, но это поистине великое дело, и перед тем, как браться за него, нужно понять главное: каким образом можно сохранить дух исландского устного рассказа в переводе. Это не так просто, как может показаться. Исландский фольклор — это не русские народные сказки.

Валерия Черевичина занималась рассказами из сборника «Среди деревьев» Гирдира Элиассона. Лера сопоставляла исландские и русские рассказы с точки зрения делимитации речи, объема высказываний и системы предикативных и субпредикативных связей, она уделила особое внимание модификации системы предикативных связей при переводе, рассматривая такую модификацию как способ адаптации оригинала к воспринимающей словесной культуре. Необходимость адаптации связана с тем, что в своих рассказах Гирдир пытался воспроизвести стиль исландской разговорной речи, который по условию неизвестен русскому читателю. Соответственно большое количество односоставных и нераспространенных высказываний воспринималась бы русским читателем как «рубленая» и не очень хорошая речь, и такого эффекта нужно избежать в переводе. С другой стороны, односоставные и назывные предложения часто связаны со стремлением автора привлечь внимание к детали, и такие высказывания нельзя модифицировать в субпредикативные единицы. Основная задача Леры состояла в поиске того баланса между предикациями и субпредикациями, при котором текст воспринимался бы адекватно русским читателем, как разговорная, но при этом красивая русская речь.

Валентина Голева работала с рассказами из сборника «Жёлтый дом» Гирдира Элиассона. При анализе рассказов Валя обратила внимание на художественный метод и художественную технику Гирдира, заключающуюся в соположении деталей и обстоятельств жизни героев с их настроением и мыслями, что позволяет читателю почувствовать атмосферу повседневного бытия героев и увидеть их внутренний мир. Учитывая специфику художественного метода Гирдира Элиассона и положения исследования Лидии Яковлевны Гинзбург, посвященного психологической прозе, Валя пришла к выводу о том, что изучаемые ей рассказы в жанровом отношении близки к русской психологической прозе. Отмечая особое мастерство Гирдира Элиассона, заключающееся в создании эффекта легкости и неуловимости мироощущения героя, так называемого «потаенного голоса бытия» (термин Мартина Хайдеггера), Валя считала основной задачей перевода сохранение названного перлокутивного эффекта исландских рассказов. Основным лингвистическим аспектом анализа рассказов стала категория безличности; указанная категория вызвала интерес по двум причинам: во-первых, безличность как семантическая категория значима для исландского языкового сознания и является его яркой характеристикой, о чем говорит разнообразие и употребительность безличных конструкций в исландской речи; во-вторых, разноуровневые средства, используемые Гирдиром Элиассоном для создания безличной семантики, включая синтаксические и лексические средства, в полной мере соответствуют жанровому своеобразию рассказов Гирдира и его художественной задаче, заключающейся в создании общей атмосферы бытия героев и эффекта соприкосновения с их мироощущением.
Вот такими были наши дипломы, или выпускные квалификационные работы, как сейчас говорят.
Закончилась защита выпускных квалификационных работ!

— Интересно, что самое трудное в исландском языке для носителей русского — лексика, грамматика или особенности произношения? Как студентам удалось преодолеть этот барьер?
— Как я уже отмечала, исландский язык относят к десяти самым сложным языкам мира, и когда я учила исландский в Рейкьявике, преподаватели говорили мне, что на изучение исландского языка требуется больше времени, чем на изучение других европейских языков. То же самое мне говорили сотрудники Института Ауртни Магнуссона. Исландский проверяет на прочность всех, кто к нему приближается. Это флективный язык, такой же трудный для изучения, как русский, только в исландском есть еще особенности звукового строя, очень непростые для изучения. В исландском не вызывает особых сложностей только лексика, ее относительно легко учить по причине наличия большого количества однокорневых слов с достаточно понятной морфемной структурой. Если вести себя хорошо (чего, конечно, никто не хочет делать) и встретив незнакомое слово учить не только его, но сразу все слова, образующие соответствующее этимологическое гнездо (то есть все однокорневые слова), то лексика усвоится намного быстрее, чем, скажем, английская лексика, которую невозможно учить таким образом по причине совершенно другой структуры словаря. Грамматика сложная, особенно морфология, но с грамматикой можно справиться, даже несмотря на аблаут в системе сильных глаголов, умлауты, большое количество «особых случаев», варьирование форм, многочисленные исключения из большого количества правил. Все это по началу приводит в ужас, но в конце концов поддается осмыслению, и в какой-то момент приходит понимание того, что и в многочисленных исключениях из правил есть свои закономерности. Здесь терпение и труд все перетрут. Основные сложности связаны с аудированием, то есть с восприятием на слух исландской речи, в которой много ассимиляций на стыке слов. Звуковой облик исландского слова не фиксирован, он меняется как при словоизменении, то есть в пределах системы слова, так и в потоке речи; в речи конечный слог словоформы может вообще не прозвучать. Дистантные ассимиляции при словоизменении (умлауты или перегласовки) описываются правилами, и их можно свести к конечному числу типов, так же как контактные ассимиляции на стыке словоформ существительных с формами артикля; к таким явлениям можно привыкнуть, хотя это требует усилий и времени. Привыкнуть к ассимиляциям в потоке речи очень трудно. Все усугубляется тем, что исландцы, как правило, очень быстро говорят. Научиться понимать исландскую речь — это не то же самое, что научиться понимать английскую, немецкую или французскую речь, где звуковой облик слова не меняется в зависимости от словоформы или словосочетания, хотя многое произносится и звучит недостаточно отчетливо. Научить студентов восприятию исландской речи — это настоящий вызов, а при этом у нас нет пособий по аудированию, которые помогли бы справиться с этой задачей. Такие пособия могут разработать только исландцы. Мы в России можем составлять пособия по фонетике и аудированию исключительно для начальных этапов, то есть примерно для двух первых лет обучения, когда нужно научить в основном произношению и восприятию на слух относительно простых текстов. На следующих этапах нужны серьезные пособия по аудированию с записями одних и тех же текстов, прочитанных в разном темпе, с расшифровкой этих записей и с описанием всех явлений внешнего сандхи (ассимиляций на стыке слов в потоке речи). Безусловно, такие пособия должны содержать классификацию типичных ассимиляций на стыке слов или хотя бы простые перечни типичных ассимиляций. Если бы исландцы взяли на себя труд и разработали такие учебные материалы, это было бы существенной помощью в работе, и университет наверняка с удовольствием купил бы эти материалы.
Как бы то ни было, аудирование — это и обязательное задание на государственном экзамене, и важнейший навык переводчика. Не все студенты справились с аудированием одинаково хорошо. Два человека услышали не все, и «реконструировали» исландский текст на основании ключевых слов и фраз, которые они, к счастью, услышали и правильно поняли; поскольку реконструкция прошла весьма успешно, присутствующие ничего не заподозрили. Думаю, тут не обошлось без участия Одина, однако не все студенты заручились его поддержкой перед экзаменом. Три студентки рассчитывали исключительно на свои силы и перевели ровно то, что услышали, то есть не все. В идеале такого не должно быть. Конечно, в группе были студенты, которые справились с аудированием идеально, но это не просто способные и трудолюбивые студенты, а люди с очень хорошим природным «лингвистическим слухом». Восприятие иностранного текста на слух требует особой совокупности врожденных данных, которую я назвала «лингвистическим слухом» за отсутствием специального термина; говоря о «лингвистическом слухе», я имела в виду то, что соответствующие данные не следует отождествлять с наличием музыкального слуха и способностью к интонированию. Разумеется, перевод текста, звучащего в течение трех минут, требует еще и хорошей памяти. У всех студентов разные уши и разные головы, не все хорошо воспринимают тексты на слух, не все их одинаково хорошо запоминают. А экзаменационные требования едины для всех, они не меняются в зависимости от врожденных данных конкретного студента. Ситуация дополнительно осложняется тем, что на основании баллов ЕГЭ невозможно понять, кто поступает в ВУЗ, а у ВУЗа нет оснований не принимать абитуриентов, у которых высокие баллы ЕГЭ, но нет тех данных, которые позволят им стать полноценными переводчиками.

— Пожалуйста, расскажите немного о программе изучения исландского языка в МГЛУ. Сколько времени уделяется разговорной практике? Читают ли студенты на занятиях современную исландскую прессу и литературу, смотрят ли фильмы и телепередачи?
— Вопрос о часах, которые отводятся программой на те или иные виды работ, на мой взгляд, не имеет решающего значения в тех условиях, в которых мы работаем. Нам всем катастрофически не хватает аудиторных часов, предусмотренных программой, их недостаточно для отработки необходимых навыков в аудитории, поэтому все во многом определяется тем, как будет организована самостоятельная работа студентов. Активные занятия практикой речи начинаются тогда, когда легла морфология (словоизменение), хотя мы мало-помалу начинаем говорить сразу, с первого курса, язык невозможно учить без постепенного выхода в речь. Студенты, конечно, хотят говорить сразу и много, но тут нужна большая осторожность, нежелательно говорить, не зная управления глаголов, сочетаемости глаголов с предлогами, или употребляя неверные формы слов, поскольку все это входит в привычку, а на первых этапах студенты говорят именно так, с большим количеством ошибок. Я предпочитаю активно выходить с ними в речь примерно через полгода или даже через год после того, как мы начали изучать язык, хотя так или иначе студенты говорят по-исландски с первых занятий, когда делают упражнения или отвечают на мои вопросы в аудитории. А последние два года, то есть четвертый и пятый курсы, ушли большей частью именно на практику речи, хотя были и занятия устным и письменным переводом. Начиная со второго курса студенты постоянно слушали новости и передачи на сайте RÚV.is (Ríkis Útvarpið, сайт исландского «гостелерадио»). Мы также активно работали с исландским сайтом Vísindavefur.is, где много интересных научно-популярных статей и аудиоматериалов. Отмечу также, что все публикации на RÚV.is сопровождены аудиозаписями; конечно, тексты озвучивает робот, но робот очень вырос за последнее время: он звучит намного лучше, чем раньше, и намного больше похож на исландца. Начиная со второго курса мы постоянно читали исландскую прессу, и студенты были в курсе всех новостей. Думаю, что экзамен не оставил сомнений в этом. Что касается художественной литературы, да, мы читали и переводили ее в рамках домашнего чтения и практического курса письменного перевода, но это была в основном детская литература, конечно не для самых маленьких, а для подростков. Думаю, что не погрешу против истины, сказав, что любимое произведение студентов — «Беньямин Голубь» Фридрика Эрлингссона (“Benjamín dúfa” eftir Friðrik Erlingsson). В 1992 году эта книга получила исландскую литературную премию. Студенты перевели книгу полностью, и если у меня будут силы, я постараюсь отредактировать и издать этот перевод, указав в качестве переводчиков тех студентов, чьи письменные переводы оказались наиболее удачными. Отвечая на вопрос о фильмах, скажу, что мне всегда жаль тратить аудиторные часы на фильмы; я знаю, что студенты постоянно смотрели исландские фильмы и сериалы, но я не контролировала этот процесс и не особенно им интересовалась.

— Интересен ли студентам МГЛУ художественный перевод с древнеисландского языка? Пробовал ли кто-то из Ваших учеников переводить саги или хотя бы отрывки из них?
— Необходимо учитывать специфику ВУЗа, о котором мы говорим. МГЛУ традиционно готовит переводчиков, которые работают с современными языками: участвуют в деловых и дипломатических встречах разного уровня, выполняют письменные переводы актуальной тематики и переводят современную художественную литературу. Соответственно, и структура обучения в МГЛУ отличается от программы филологических факультетов классических университетов. В МГЛУ основное внимание уделяется теории межкультурной коммуникации, общей и частной теории перевода, занятиям письменным и различными видами устного перевода. Переводами древних текстов традиционно занимаются выпускники филологических факультетов Московского государственного университета и Санкт-Петербургского государственного университета, поскольку в этих ВУЗах больше внимания уделяется изучению истории и теории литературы, истории языка и исторической поэтики. Мои студенты получили общее представление о древнескандинавской словесной культуре и древнеисландских письменных памятниках в рамках теоретического курса иностранного языка, но этих знаний недостаточно для того, чтобы браться за древнеисландские тексты. И вопрос в данном случае не в переводе текста как таковом, с переводом древнеисландского текста справился бы любой из моих студентов; основной проблемой является понимание всего контекста средневековой словесной культуры, без которого невозможно верно оценить характер переводимого текста, понять все его смысловые пласты и составить полноценные комментарии к выполненному переводу. Это совсем не значит, что студент или выпускник МГЛУ не может заниматься сагами или другими средневековыми исландскими текстами, однако в этом случае человеку придется самостоятельно разобраться с целым рядом важных вопросов.

К примеру, произведение Тоурарина Эльдьяуртна, с которым работала Вика Попович, опирается на вполне конкретные древнеисландские тексты, и художественное своеобразие произведения Тоурарина определяется попыткой автора реконструировать контекст древнеисландской культуры и погрузить в него читателя. Работая с таким текстом, Вика не могла обойти стороной саги, и она провела сопоставительный текстологический анализ древнеисландских письменных памятников с современным художественным текстом. Мне очень хотелось бы, чтобы мои студенты в МГЛУ занимались средневековыми текстами, кроме того, я кое-что об этом знаю и могла бы поделиться со студентами своими скромными знаниями. Возможно, выходом из этой ситуации станут магистратура и аспирантура, но для того, чтобы студент пошел в магистратуру изучать словесную культуру средневековой Скандинавии, он должен заинтересоваться ей гораздо раньше, в период базового обучения в ВУЗе. Откровенно говоря, последние пять лет я занималась другими вопросами, мне надо было поставить обучение современному исландскому языку в МГЛУ на надежные рельсы; делать это «с нуля» не очень просто, и я не считаю, что эта задача уже полностью решена. Пока у меня не было возможности думать о том, как обратить взоры студентов, людей с иными исходными предпочтениями, к культуре средневековой Исландии. Тем не менее, это важный вопрос, и он меня беспокоит, а это значит, что рано или поздно решение найдется.

— Однажды мне встретилось высказывание анонимного автора: «Знание иностранных языков открывает двери мира, а ключи к этим дверям — упорство и время». Завершая нашу беседу, разрешите поинтересоваться: что бы Вы посоветовали тем, кто неравнодушен к миру исландской культуры, но пока не может найти время для изучения языка?
— Я не уверена, что в этом вопросе нужен чей-то совет, но мой совет, если он нужен, будет совсем простым: читать исландскую литературу в переводах. Основная проблема в том, что у нас сейчас мало достойных переводов с исландского языка, а некоторые издания способны испугать читателя. Если говорить о том, что вышло за последние двадцать лет и  с чем я успела познакомиться, могу рекомендовать только издание «Исландские пряди», подготовленное Еленой Ароновной Гуревич и выпущенное издательством «Наука» в 2017 году в серии «Литературные памятники». В сложившейся ситуации нужно очень избирательно относиться к продукции издательств и обращать внимание на качество художественного перевода, которое можно оценить, прочитав любую страницу книги прямо в книжной лавке. Если русский текст вызывает отторжение и его трудно читать, то лучше воздержаться от покупки такой книги. И не следует думать, что низкое качество перевода определяется оригиналом, конечно нет. Исландцы, как правило, хорошо говорят и пишут. Очень полезно читать издания советского времени, включая, конечно, переводы исландских саг, выполненные на высочайшем уровне, переводы «Старшей Эдды» и «Младшей Эдды», переводы современной художественной литературы, прежде всего прозы Хатльдоура Лахснесса, и переводы древнеисландской и современной исландской поэзии, выполненные Владимиром Георгиевичем Тихомировым. Для того, чтобы составить представление о словесной культуре средневековой Исландии, нужно читать предисловия и послесловия к изданиям древнеисландских текстов, они рассчитаны на широкую аудиторию, а их авторами являются очень серьезные исследователи: Михаил Иванович Стеблин-Каменский, Ольга Александровна Смирницкая, Арон Яковлевич Гуревич. Не стоит обходить стороной труды Михаила Ивановича Стеблин-Каменского, посвященные культуре и литературе Исландии, его книги очень содержательны, написаны простым, не наукообразным языком, и чтение этих книг не требует предварительной подготовки. Отмечу, однако, что мои советы о том, что лучше читать, второстепенны. В первую очередь нужно слушать себя, и если интерес к культуре Исландии настоящий и глубокий, жизнь и интуиция подскажут, что именно нужно делать в каждый конкретный момент. Мне сейчас вспомнилась одна фраза Бергсвейна Биргиссона, ее произносит Бьяртни, главный герой «Ответа на письмо Хельги». Немного перефразируя слова Бергсвейна, скажу так: если вы поняли, что культура Исландии — это всерьез и надолго, надо «следовать своему выбору, радеть о нём и не отклоняться от него». И как сказал Бергсвейн, это проявление любви. Если пока нет времени учить исландский язык, пусть Исландия остается мечтой; главное, чтобы эта мечта всегда была с вами. 

Исландия  (фотографии Наталии Огуречниковой)